ИНТЕРВЬЮ Зав. лабораторией ИНВИТРО: переболевшим COVID-19 придется со временем тоже сделать прививку
У человека, переболевшего COVID-19, формируется иммунитет и, соответственно, он имеет определенный уровень антител: сначала высокий, но со временем этот уровень снижается, и без прививки не обойтись. Об этом Дине Нескорожаной рассказала заведующая лабораторией ИНВИТРО в Санкт-Петербурге Наталья Пешкова. Ее лаборатория одна из первых начала делать тесты на антитела COVID-19.
НП: Эту лабораторию я возглавила 15 лет назад. Когда я начинала в ней работать, она была еще не такой большой, она была как филиал нашей московской лаборатории. Поначалу в ней работало всего девять человек, а на сегодняшний день – 130 человек.
ДН: Расскажите, чем Вы занимаетесь в своей лаборатории, ведутся ли у Вас какие-либо исследования, имеющие отношение к нынешней пандемии?
НП: У нас в лаборатории много отделов. Мы проводим исследования с совершенно различными биоматериалами. У нас ведутся клинико химические исследования, генетические, исследования аутоиммунных заболеваний, исследования методов ПЦР – на инфекции всевозможные, также очень серьезные гистологические исследования, которые важны для онкологических больных.
На сегодняшний день уже год как мы начали исследования, связанные с COVID-19. Мы – одна из первых лабораторий, которые начали делать тесты на антитела. Что это дало нам и нашим пациентам? Это дало возможность узнавать, перенесли они его или есть ли у них иммунитет. Начинали мы исследования на их реагентике, сейчас делаем разные виды типов антител, в том числе у нас сейчас ведутся исследования предвакцинальные и послевакцинальные, что дает возможность людям узнать, есть ли у них антитела, надо ли делать прививку, и если они сделали прививку, то образовался ли у них после этого иммунитет.
ДН: Что же, получается, что если человек переболел, и у него есть антитела, то ему необязательно делать прививку, или это не так?
НП: Ему надо делать прививку, но не сразу после того, как он переболел. Вообще лучше сделать через полгода. После того, как он переболел, формируется иммунитет и, соответственно, сначала уровень антител – очень высокий, потом, соответственно, он снижается. Когда происходит резкое снижение уровня антител, рекомендуется сделать прививку. По новым рекомендациям, это лучше делать через полгода [после выздоровления].
ДН: Наташа, а все ли переболевшие вырабатывают антитела?
НП: Нельзя отвечать за всех, при том, что сейчас во всем мире творится, но, по крайней мере, по нашим показателям, а у нас много исследований проведено, 98 процентов людей все-таки вырабатывают антитела.
ДН: И как долго они сохраняются? Вы говорите – полгода или это может быть более короткий срок?
НП: С того периода, когда мы начали проводить исследования, сейчас прошло полгода. Поэтому мы говорим только про полгода. И учитывая, что у нас люди делали тест, например, в мае и повторно делали в декабре-январе, то мы видим, что в основном в среднем иммунитет сохраняется до полугода. Опять же, это очень индивидуально: у кого-то он может уйти раньше, а у кого-то может сохраняться и подольше. Но так как времени все таки прошло не так много, наверное, окончательные результаты, ответы мы сможем уже дать через пару лет, когда все будет ясно.
ДН: Есть ли у Вас предварительные данные о том, могут ли антитела, полученные в результате прививки, сработать при новых штаммах, которых при получении прививки не было в стране?
НП Я думаю, что сейчас со стопроцентной уверенностью этого нельзя сказать, потому что прививки стали делать не так давно, и, наверное, должен пройти какой – то период времени, чтобы уже было ясно и понятно, насколько они действуют против всех штаммов. Но сейчас рекомендации говорят, что все-таки они действуют не против одного штамма, а против нескольких видов.
ДН: Спасибо, Наташа. На примере своей лаборатории Вы наблюдаете рост числа женщин в сфере исследований, в том числе в науке? Вам, видимо, приходится соприкасаться со многими другими коллегами в сфере исследований? Или все-таки мужчины преобладают в этой сфере?
НП: На сегодняшний день женщины имеют такую же возможность заниматься наукой, продвигать ее. И на данный момент я не вижу разницы, кто работает в этой сфере – мужчина или женщина. Сейчас неплохих результатов достигают и женщины. Чтобы ограничивали их – я с таким не встречалась.
ДН: Как руководитель большой лаборатории что Вы делаете, чтобы помочь своим женщинам-коллегам? Ведь не секрет, что им, в отличие от мужчин, надо уходить в декретный отпуск, у них больше нагрузки в связи с воспитанием детей, ну и с другими домашними делами. Как Вы помогаете им в карьерном росте, создаете какие-то условия, поддерживаете?
НП: Да, поддерживаем. В нашей стране есть же, Вы знаете, декретный отпуск – год сидит женщина полностью. И также может находиться в отпуске по уходу за ребенком сроком до трех лет. Но очень многие женщины хотят выйти раньше. И, соответственно, надо, чтобы график, по которому они работали до того, как ушли в декрет, немного отличался от графика после него. То есть мы даем какой – то период времени, делаем более гибкий график работы, когда женщина может прийти чуть попозже или уйти чуть пораньше, опять-таки есть неполный рабочий день. Тогда, конечно, не на полную ставку она будет работать. Но если есть желание, то мы можем сдвигать графики работы, может быть, даже дни работы сдвигать, она может работать через день. В общем-то мы помогаем, делаем индивидуальные графики для женщин, которые имеют детей младшего возраста.
Знаете, если у женщины есть желание работать и добиться чего-то в этой жизни, то она добивается этого.
ДН: Спасибо, Наташа! Спасибо большое!
Мы поговорили с Натальей в связи Международным днем женщин в науке, провозглашенным с целью поддержать женщин, занимающихся исследовательскими проектами.
